Действующий с начала нынешнего года федеральный закон №323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» («Основы») провозгласил принцип информирования пациента о состоянии его здоровья и существующих возможностях лечения.

С одной стороны, согласно ч. 1 ст. 22 «Основ», каждый имеет право получить «в доступной для него форме имеющуюся в медицинской организации информацию о состоянии своего здоровья, в том числе сведения о результатах медицинского обследования, наличии заболевания, об установленном диагнозе и о прогнозе развития заболевания, методах оказания медпомощи, связанном с ними риске, возможных видах медицинского вмешательства, его последствиях и результатах оказания медпомощи», поясняет юрисконсульт некоммерческого партнерства «Равное право на жизнь» Лидия Москвина.

С другой стороны, это право налагает на него и обязанность по принятию решения. Поскольку, как следует из ч. 1 ст. 20 «Основ», «необходимым предварительным условием медицинского вмешательства является дача информированного добровольного согласия на медицинское вмешательство на основании предоставленной медработником в доступной форме полной информации о целях, методах оказания медпомощи, связанном с ними риске, возможных вариантах медицинского вмешательства, о его последствиях, а также о предполагаемых результатах оказания медпомощи».

Идея эта по сути своей абсолютно правильная и эффективно используемая во всем цивилизованном мире. Доктор должен предоставить пациенту всю информацию о его здоровье, возможных методах лечения и прогнозах при лечении каждым из этих методов. В России, где у врачей в регионах не хватает средств на лечение пациентов современными препаратами, это особенно актуально. Потому что ситуация, когда показана дорогостоящая современная терапия, а врач об этом даже не рассказывает, потому что регион предоставить такое лекарство не может, довольно типична. Так же как обследование, которое нужно делать срочно, а очередь на него может доходить до полугода, а этого времени у пациента просто нет. И не объяснив человеку, что, возможно, на карту поставлена его жизнь в буквальном смысле, врач допускает, что сроки будут пропущены. А рассказав о проблемах пациенту, доктор рискует попасть под репрессии главврача больницы или регионального Минздрава, потому что неофициально рассказывать о дефиците и проблемах в системе запрещено.

Но и сострадание российских врачей по части исполнения своего долга довольно искажено. «Допустим, врач считает, что пациенту хорошо бы сделать МРТ, но, глядя на него, понимает, что денег на МРТ у того нет,— приводит пример председатель Общественного совета при Росздравнадзоре, президент Лиги защитников пациентов Александр Саверский.— Зачем тогда расстраивать человека. Следующий по информативности уровень — компьютерная томография. Врач думает, где бы ему бесплатно это КТ сделать? Везде очередь на полгода, за это время пациент просто умрет. И какой смысл вообще об этом говорить? В итоге врач принимает решение обойтись рентгеном в своей поликлинике, заведомо зная, что рентген малоинформативен». И такой «алгоритм», по мнению эксперта, заложен в голове у каждого российского врача. И с этим ничего нельзя будет сделать до тех пор, пока в стране не появятся и более или менее не заработают стандарты лечения, по которым он обязан будет назначать процедуры и препараты.

С другой стороны, как объяснить малограмотному, зачастую престарелому пациенту особенности действия таргетной терапии, в законе не описано. Да и объяснить это на словах нельзя — все должно быть представлено в письменном виде. «Пациент — существо в этом смысле абсолютно зависимое — у него нет профессиональных познаний, и ему приходится доверять тому, что скажет врач,— отмечает Александр Саверский.— Особо умные, конечно, ищут ответы на свои вопросы в книгах, лезут в интернет, идут к другим врачам, но это не совсем то, что продекларировано в законе».

На деле, как признают сами медики, все свелось к дополнительной бумажной волоките — получению подписи пациента под «информированным добровольным согласием» по любому поводу обращения к врачу. А пациенты возмущаются, что им приходится расписываться в согласии на «летальный исход».

Разумная в целом идея доведена до абсурда, считает Александр Саверский. «Доходит до смешного: пациент должен давать в письменном виде согласие на манипуляции типа измерения давления,— говорит он.— При этом Минздрав не дает ответа на вопрос, как должен поступить врач в случае нежелания пациента подписывать непонятную ему бумажку. С одной стороны, письменное согласие является обязательным условием для получения медпомощи. С другой — отказ врача от оказания такой помощи в отсутствии требуемой “бумаги” может квалифицироваться, как ст. 125 Уголовного кодекса “Оставление в опасности”».